Василий Филиппович Балабанов родился 1834 году казачьей семье в станице Каменно-Озерной Нежинского казачьего отряда Елецкого уезда Оренбургской губернии. В наши дни это село Каменноозерное Оренбургского района Оренбургской области. Село находится в 30 километрах западнее города Оренбурга и расположено на правобережье реки Ветлянка, южнее впадающей в реку Урал.
Первое упоминание о Каменно-Озерной станице относится к 1747 году, когда на восток от пограничной линии был заложен Каменный редут при озере Каменном. В 1805 году по приказу Оренбургского военного губернатора Г.С.Волконского сюда были переселены казаки из Красноуфимской станицы, чтобы укрепить этот участок пограничной линии и обезопасить население от набегов кочевников.
В памяти старожилов села до сих пор сохраняются предания о стычках с «ордой», о захвате в плен казаков и казачек. В настоящее время в селе проживают потомки древних казачьих родов Юдиных, Дутовых, Парфеновых, Хлыновых.
В XIX-XX веках станица — это уже крупное казачье село, административно-территориальная единица Оренбургской губернии, объединившая несколько поселков и хуторов.
По центру станицы проходила Царская дорога, по которой в 1891 году проезжал Наследник Цесаревич и Великий Князь Николай Александрович. Достопримечательностью села являются остатки земляного вала и рва на восточной окраине. В народе это укрепление до сих пор называют «кордоном».
Уже впоследствии, будучи монахом Святой Горы Афонской и пребывая в братии русского Свято-Пантелеимонова монастыря, отец Паисий описал свою жизнь. Эта рукопись была издана отдельной книгой и выдержала несколько изданий и называется: «Вразумление заблудшим, составленное на основании священного Писания».
Причину, побудившую его описать свою жизнь, отец Паисий обозначил так: «Познав истину, я, для принесения должного покаяния, избрал в 1866 году монашескую жизнь, вручив себя духовному руководству старцев русского Пантелеимонова монастыря, что на св. горе Афонской; с благословения их по чистой совести и пишу сию исповедь, умоляя Господа, пришедшего спасти грешников, да, чрез чтение ее, заблудшие познают свое душепагубное житие и да возвратятся в недра св. Церкви, истинной нашей матери, без которой нет спасения. Прошу читающих помолиться о мне грешном и не соблазняться описанием моим, в коем все обстоятельства изложены по чистой истине, в чем свидетельствуюсь самим Богом» [1].
Детство Василия было принизано христианским смирением и благочестием и любовью к Богу: «Помню я, как в детстве моем родительница моя говаривала часто в назидание мне с другими моими братьями и сестрами: вы, дети, хоть когда и играете, а Бога помните всегда; не забывайте творить молитву Иисусову и Богородицыно обрадование (т. е. Богородице Дево, радуйся). По детской восприимчивости, я, сколько мог, помнил наставление матери моей, — забавляясь детскими играми, призывал сладчайшее имя Господа Иисуса Христа и Пресвятой Богородицы. Родители мои были странноприимны; помню, как однажды заехали к нам какие-то проезжие. Они вели благочестивый разговор с родителями моими, из которого внедрилось в мою детскую память одно изречение слова Божия: что христианин есть храм или церковь Божия и Дух Божий живет в нем. По мере возрастания моего, я любил молиться и не забывал наставления матери; помнились мне и слова, сказанные проезжими: вы есте храм Бога жива, и Дух Божий живет в вас» [2].
Но, как и многие люди простого сословия, пытавшиеся подвизаться в духовной жизни, он попал в руки сектантов — так называемую шалопутскую секту «духовного сожительства», — одну из разновидностей хлыстовства, где выдвинулся на главные роли.
Увлекающийся и чувствительный, он вскоре преуспел в этой секте более всех. Этому способствовало то обстоятельство, что он крайне сблизился с лидером секты П.Ф.Лосевым.
«Обольщенный их учением, я сначала, живя еще в своем семействе, стал в свободное от работ время, особенно вечерами, приглашать к себе желающих на духовные беседы и пения, ко мне стали ходить мужчины разных возрастов, — более молодые, и женщины; время мы проводили в чтении акафистов и разных духовных книг, в пении кантов и псалм, и потом расходились по домам; неприличного ничего не делали; иногда собирались мы в другие дома, по приглашению, и пригласившие нас к себе считали это за великое счастье для себя. Жителям нашего селения такие собрания нравились, и меня, как руководителя, восхваляли, почитая святым, наставляющим их на путь спасения; а я между тем начал привыкать к посту, вкушая пищу по закате солнца, и то лишь хлеб с водою; дошло до того, что я мог оставаться без пищи по целой седмице», — вспоминал о своей жизни он сам [3].
К счастью, Василий, осознав свои ошибки, покаялся и вернулся в лоно истинной Православной Церкви через глубокое покаяние и раскаяние.
«После этого я стал жить безвыходно в своем семействе. Совесть моя хоть и очистилась покаянием, но полного мира в душе моей грешной я не находил. Нужно было стяжать достойные плоды покаяния. Я не переставал плакать о своем пагубном заблуждении и о том, что был виновником заблуждений многих. Мне было стыдно за себя, ничто меня не утешало. Я думал, что тогда только обрету в душе покой, когда, оставив мирскую жизнь и суету, удалюсь в монастырь, чтобы там плакать до конца жизни о тяжелых моих грехах, но жена моя не соизволяла на мое желание, может быть, опасаясь, чтобы я опять не заблудился. Итак, я по неволе должен был оставаться в суетном мире — где все мне опротивело.
Так прошло около четырех лет; я не терял надежды когда-нибудь уйти в монастырь и по временам упрашивал жену отпустить меня. Однажды, она, страдая от усилившейся боли в ноге, которою она одержима была в течение 7 лет, сказала мне: вот вылечи мою ногу, тогда я и одного дня не буду держать тебя, отпущу с Богом в монастырь. Услышав это, я залился горькими слезами и обратился с теплою мольбою к Заступнице христиан и Споручнице грешных, — скорбящих и больных Целительнице, — Пресвятой Деве Богородице, умоляя Ее излечить мою жену. Если, Владычице, — говорил я в молитве к Царице Небесной, — Господу и тебе угодно мое намерение удалиться от мира и уйти в монастырь, то прошу Тебя — утверди мою веру и надежду на Господа и Тебя, Госпоже моя, исцелением болящей жены моей. Не смею сказать, что угодна была Пресвятой Богородице моя грешная молитва, только по Своей неизреченной милости Она, Владычица, даровала жене моей скорое и совершенное исцеление, так что и следа не осталось болезни; хотя у нее были застарелые раны. Тогда жена моя, видя столь великую благодать Божию, сказала мне: «видно, так угодно Господу и Царице Небесной, чтобы ты оставил нас; иди с Богом, куда положил намерение, и молись за меня и за родных во св. обители. Вскоре я собрался, выхлопотал увольнение и уехал во св. Афонскую гору, отправясь из дому в 1866 году, во время Петровского поста.
Теперь, по милости Божией, нахожусь в числе иноков во св. обители св. великомученика Пантелеймона, в земном жребии Царицы Небесной. На меня старцами возложено послушание увещевать подобных мне заблудших, посещающих св. Афонскую гору» [4].
Через три года он был пострижен в мантию с именем Васой. «В продолжение пребывания моего на Афоне, действительно, были мне разные искушения бесовские, но благодать Божья охраняла и хранит меня грешного», — признавался он на страницах книги [5].
Послушание он проходил вначале на кухне, а впоследствии с 1867 года на подворье Константинополя, где с 1876 года, после пострига в схиму с именем Паисий, стал настоятелем. Несомненно, что это назначение его на пост настоятеля подворья, говорит о большом доверии со стороны к нему со стороны старцев Свято-Пантелеимоновой обители.
Своим мудрым управлением на подворье он оказал великое множество услуг Свято-Пантелеимонову монастырю: «26 лет подвизался отец Паисий на Константинопольском подворье монастыря и за это время построил пятиэтажное здание странноприимного дома, которое стало своеобразным русским центром в Константинополе. Кто бы из русских людей ни оказывался в городе: монахи, купцы, туристы, – обязательно заглядывали к отцу Паисию. Тысячи русского люда прошли этот чудесный чисто русский уголок по пути в Палестину или в Афон, и едва ли найдется такой, кто не упомянул бы добром смиренного о. Паисия. Не говоря о ласковом приеме и совете, о даровом помещении и пище для многих сотен наших паломников, о. Паисий раздавал ежедневно до тысячи рублей на пособия неимущим паломникам, не всегда получая свои долги. Еженедельно десятки русских из несчастной нашей константинопольской колонии обедали в гостеприимном подворье…. Еще ранее, чем возникло Палестинское Общество, о. Паисий был величайшим трудником в деле пособия нашим поклонникам. До 4-6 тысяч их проходило ежедневно через его отеческие руки, – писала газета «Оренбургский листок» о своем известном земляке. По воспоминаниям современников, отец Паисий не ограничивался чисто церковной деятельностью, но всей душой отзывался на всякое русское дело, будь то предприятие молодого ученого, изучающего древности Константинополя, мытарства какого-то беспаспортного русского, экспедиция русского натуралиста на Афон. Много сил положил отец Паисий и на создание русской школы в Константинополе. Так что можно сказать, что он стал своеобразным церковным консулом в столице бывшей Византийской Империи» [6].
Малограмотный, но обладавший незаурядным умом, большой силой воли и настойчивым характером, отец Паисий «был все время энергичным и неустанным работником для своей обители. Руководимое им подворье стало образцом для других русских подворий Андреевского и Ильинского и охотно привлекало в свои гостеприимные стены массы наших поклонников и поклонниц. Для этих последних о. Паисий был увлекательным проповедником, прозорливцем, бичевавшим их пороки и увлечения. Имя его было весьма популярно среди поклонников, которые под влиянием его убеждений и рассказов об Афоне нередко изменяли курс своего паломнического пути и ехали на Афон, вопреки своим намерениям, лишь бы проверить рассказы о. Паисия. Таким образом, о. Поисий привлек в свою обитель многих благодетелей» [7].
Благодаря общительному характеру его радушно принимали в русском посольстве Константинополя. Надо отметить, что там нередко у отца Паисия по особенно важным делам испрашивали совета.
Отец Паисий всегда находил для себя самую горячую поддержку у своих старцев, духовника отца Иеронима (Соломенцова) и отца Макария (Сушкина). Старцы сердечно полюбили его, и все эти годы активно поддерживали своими мудрыми наставлениями.
С самого своего назначением в Константинополь, он активно принялся за строительство подворья. И новое подворье, его неустанными трудами, получилось просто великолепным.
Для богослужений на самом верхнем этаже подворья, был устроен небольшой храм в окружении террасы, по которой совершались крестные ходы и устраивались общие трапезы во время праздников.
Чин освящения этого храма во имя святого великомученика Пантелеимона совершил 2 февраля 1879 года Константинопольский Патриарх Иоаким III. Двухъярусный резной иконостас и иконы в нем были исполнены в монастырских мастерских русского монастыря на Афоне.
В журнале «Русский паломник» так был описан этот период его жизни: «Неусыпными трудами, без особых денежных средств, о. Паисий прежде всего воздвиг огромное пятиэтажное подворье, которое скоро обратилось в великую русскую странноприимницу или, скажем более, настоящий своеобразный русский центр в Царьграде. Десятки чистеньких и удобных помещений, обставленных как отель средней руки, близость и удобство сообщения с русским агентством и пароходами, сердечный прием со стороны о. Паисия, добрая услуга монахов и постоянный наплыв русских пребывающих на подворье, — все это сделало его перепутьем для всякого русского, заезжающего в Царьград. Кто знает Константинополь и тот ад, который зовется Галатою и в который попадает прежде всего с парохода всякий европеец, посещающий Царьград, тот поймет, какую огромную услугу оказывал о. Паисий, который организовал вполне прием и уход для каждого русского, особенно для простого серого нашего паломника, снимая его прямо с парохода, проводя через турецкую таможню, давая ему приют, угощение, пищу и даровую услугу, в какой бы форме она ни понадобилась; чисто под материнским крылышком считает себя простой русский паломник, как только после сутолоки пароходной жизни и Галатской суеты очутится среди добрых батюшек, заботящихся о нем, как о родном. Монахи не только приютят, но и выводят его по всем святыням Константинополя, а потом посадят на пароход и отправят его, куда следует. Всем этим обязаны паломники о. Паисию, который ежегодно тысяч до 4–6 пропускал их через свои отеческие руки. Со всеми-то он поговорит, всякого утешит, иному и денег на дорогу даст — и все это единственно ради доброго сочувствия к нуждам заброшенного в Туретчину русского простого человека.
Но не одним простакам, а и всякому русскому человеку был готов всегда помогать о. Паисий; и ученый, и воин, и монах, и новый консул, и купец, и турист — всякий заглядывал в гостеприимную келлию о. Паисия, зная, что от него услышит всегда добрый совет и получит посильную помощь. О. Паисий, в продолжении всего своего пребывания в Константинополе, служил вполне русскому делу, в какой бы форме оно ни выражалось, и можно смело сказать, что все наше консульство, за все время своего пребывания, не, сделало столько для русского дела, сколько один о. Паисий. Кроме самой разнообразной помощи всякому русскому, за что скажут ему спасибо десятки тысяч русских, посетивших в последние 20 лет Царьград, смиренный труженик ратовал и за такие вопросы, которые по-видимому не касались его скромной миссии, но интересовали его, как доблестного русского патриота. Так он помогал некоторым русским купцам устроить их коммерческие дела в Константинополе, поддерживал молодых ученых в их специальных поручениях, оказывал помощь беднейшим членам нашей Константинопольской колонии, хлопотал в турецких таможнях и полиции, когда русскому приходилось плохо, входил в сделки с менялами и разными поставщиками, чтобы облегчить русскому первые шаги в Царьграде, поддерживал майносцев (казаков, бежавших в Турцию еще при Некрасове) и был одним из самых усердных ходатаев за русскую школу в Константинополе, для которой он добыл материальные средства. О. Паисий таким образом почти 20 лет стоял твердо на страже русских интересов у самых ворот Востока; его дело было маленькое, но он успел из малого сделать великое. Еще ранее, чем основалось Палестинское Общество, о. Паисий организовал один для Царьграда такую разнообразную и полную помощь паломникам, что позднее Палестинское Общество не нашло нужным прибавлять ничего» [8].
Отец Паисий «сыграл огромную роль в процессе греко-русских споров, привлекая внимание к этой проблеме многих важных персон. Отец Иоасаф (Донсков) в своем письме к отцу Макарию писал следующее: Скажу Вам, батюшка Макарий, несколько слов об отце Паисии. Здесь, в Константинополе, он уважаем всеми, как высокопоставленными лицами, так и нищими. Приезжающие и приходящие сюда первым долгом спрашивают отца Паисия, при свидании с ним просят его благословения. Конечно, он не благословляет, а они руки ему все равно целуют... Вначале кидаются в ноги, а потом целуют руки и грехи свои ему исповедуют. А ко мне на исповедь приходят после. Я так полагаю, батюшка, что для пользы святой обители отца Паисия следует рукоположить в иеромонаха. Пусть он занимался бы одной исповедью. Этим он не уступил бы отцу Ионе Киевскому. Поэтому осмеливаюсь Вас, батюшка, просить рукоположить отца Паисия. В этом вы не будете раскаиваться» [9].
В период русско-турецкой войны 1877-1878 гг. обстановка в корне изменилась. Начались репрессии православных со стороны османских властей. Турки угрожали убить и отца Паисия, но он не покинул своего поста. Когда российские войска терпели неудачи, настоятель демонстративно молился о победе русского оружия, не боясь доносов и возможных репрессий. Посещал отец Паисий и пленных русских солдат и офицеров, стараясь, насколько возможно, облегчить их участь. При каждой победе русских войск настоятель устраивал в храме торжественное празднование.
Журнал «Русский паломник» на своих страницах писал: «Страшные дни пережил о. Паисий, когда русская армия шла быстро к Босфору, а взбешенные турки клялись разорить ненавистное им русское подворье, где ликовали по поводу победоносного шествия русских войск. Не боялся о. Паисий идти и к русским пленным, привезенным в Константинополь; в то время, когда от них отвертывались даже православные греки и болгары, о. Паисий не только утешал их словом, но и помогал им чем мог, не боясь навлечь на себя новую злобу мусульман. А когда пришла и остановилась под воротами Стамбула победоносная армия русского Царя, о. Паисий как будто забыл о своем сане и, вспоминая свою прежнюю казацкую удаль, готов был служить проводником для русских колонн в случае штурма Стамбула. Ради св. Софии и водружения на ней креста Христова доблестный монах готов был погибнуть, хотя бы в качестве простого солдата, если бы это могло оказать какую-нибудь помощь святому делу. К сожалению, мы не можем еще говорить о некоторых других фактах высоко патриотической деятельности о. Паисия во время Сан-Стефанского стояния, но и сказанного, полагаем, достаточно для того, чтобы оценить эту выдающуюся личность. Пусть он не отличается образованием, пусть в обращении его не видно изысканного обхождения и лести, пусть для многих и внешний вид его не произведет какого-нибудь особенно привлекательного впечатления; но пусть же и не забывают, что это простой Афонский монах, рожденный казаком, прошедший тяжелую лямку и в течение многих годов выдерживавший суровый Афонский искус. Перед всем тем, что сделал о. Паисий, отсутствие внешнего лоска должно стушеваться» [10].
Отец Паисий стал членом-сотрудником Императорского Православного Палестинского Общества. Своей многотрудной деятельностью он обратил внимание на себя Василия Николаевича Хитрово, «который не только восхищался его талантами, но и ходатайствовал пред Советом об избрании его членом-сотрудником Общества со знаком, которым о. Паисий всегда очень гордился» [11].
По окончании русско-турецкой войны, настоятель Свято-Пантелеимонова монастыря схиархимандрит Макарий (Сушкин) отозвал отца Паисия обратно на Святую Гору Афонскую.
Старцы русского Свято-Пантелеимонова монастыря хотели благословить его на новое ответственное послушание — строительство на берегах Черного моря Симоно-Канонитского Ново-Афонского монастыря в Абхазии, но по Промыслу Божию, ему было назначено новое многотрудное послушание, трудное и крайне сложное.
Крайне интересно, что в это же время писатель А.П.Чехов так писал известному публицисту и издателю «Нового времени» А.С.Суворину от 14 февраля 1889 года о личности архимандрита: «У него болезненная совесть, а ум прост и ясен. Если бы я был Победоносцевым, то послал бы Паисия в наш Новый Афон на подмогу к сухумскому архиерею, крестящему абхазцев» [12].
Нельзя не отметить, что наш знаменитый писатель Антон Павлович Чехов крайне интересовался судьбой отца Паисия. Но не только сам Антон Павлович знал его. Отец Паисий был более хорошо знаком с дядей писателя, Митрофаном Егоровичем, на которого оказал немалое влияние: «Еще во дни молодости дяди моего Митрофана Егоровича… к нему пришел какой-то человек и попросил работы. Это было в Таганроге. Дядя предложил ему рыть у него погреб. Человек этот исполнял дело с таким старанием и говорил так умно, что заинтересовал дядю, и они разговорились. Чем дальше, тем этот землекоп увлекал дядю все больше и больше, и, наконец, дядя окончательно подпал под его влияние, и теории этого землекопа наложили свой отпечаток на всю его дальнейшую жизнь. Впоследствии этот землекоп оказался известным иеромонахом Паисием» [13].
М.Е.Чехов писал 25 ноября 1888 года П.Е.Чехову (своему брату и отцу знаменитого писателя): «С месяц или больше в духовных и светских газетах было много говорено о новопосвященном архимандрите о. Паисии, начальнике Абиссинской духовной миссии, вероятно, Вы читали. Это тот самый странник Василий, который 23 года тому назад у меня проживал три месяца, копал ямки в саду нашем для посадки деревьев и горько в этих ямках рыдал о своих грехах. Не припомните ли? Если нет, так зато он Вас помнит и в письме своем просит передать Вам, моему любезному братцу, его выражение, его благословение и поклон, что было весьма мне приятно. Проездом из Петербурга, Москвы, Новочеркасска на Одессу и далее в Африку он вызывал меня телеграммою на наш вокзал для свидания, что и состоялось. Прилагаю о нем листок; кроме того, у меня есть брошюра о его мирской жизни, которую я Вам пришлю, и Вы по прочтении дадите Антоше, если найдете полезным; о нем я и раньше говорил с Антошей» [14].
Отец Паисий «несмотря на свои преклонные уже годы и немощи телесные, самоотверженно взял на себя тяжелый и ответственный пост строителя и начинателя русской миссии в Абиссинии и возгорелся снова как юноша сердцем и душою, готовый всецело отдаться новому великому и святому делу» [15].
3 августа 1888 года, по распоряжению Святейшего Синода, прибывший в Россию монах Паисий был определен насельником в Александро-Невскую Лавру и рукоположен в сан иеродиакона, а затем иеромонаха.
13 августа, по телеграфному распоряжению Обер-прокурора Синода К.П.Победоносцева, иеромонах Паисий был посвящен в сан архимандрита с назначением начальником Православной Духовной миссии, отправлявшейся с добровольцами атамана вольных казаков Николаем Ивановичем Ашиновым в Абиссинию.
Архимандрита Паисия и Н.И.Ашинова уже давно связывали дружеские отношения еще по Константинополю и, тем более что сам Ашинов, ездивший в Абиссинию в 1886 году, своими рассказами, переданными во всех газетах, заставил в России заговорить серьезно об этой стране.
Как ни мечтательны казались его грандиозные планы об утверждении там русского влияния при помощи вольных русских казаков, но важным результатом всего этого оказалось поднятие вопроса о русской духовной миссии в Абиссинии, к которому сочувственно отнеслись в Святейшем Синоде.
После доклада Святейшего Синода, митрополит Санкт-Петербургский и Новгородский Исидор (Никольский) благословил архимандрита Паисия заняться сбором средств для этой экспедиции.
Н.И.Ашинов с отцом Паисием побывали в Москве, на ярмарке в Нижнем Новгороде, где выступали с лекциями и занимались сбором средств. Наведался Н.И.Ашинов и к казакам на Дон, на Кавказ и в Крым. А в русских газетах были открыты подписные листы. Идею поддерживали газеты «Новое время», «Свет», «Московские ведомости». Горячо поддерживал идею экспедиции и издатель «Московских ведомостей» и журнала «Русский вестник» Михаил Катков.
Миссия в составе двухсот человек, под общим руководством Н.И.Ашинова, отправилась из Одессы 10 декабря 1888 года в Александрию. Провожали миссию более 20 тысяч человек.
Отец архимандрит Паисий, проездом в Одессу, остановился на время в Новочеркасске и имел встречу с архиепископом Ростовским и Новочеркасским Макарием (Миролюбовым), который также сочувственно отнесся к идее создания духовной миссии в Абиссинии. Местная газета писала по этому поводу: «Эта остановка, имеет чисто экономический характер: среди донцов многие высказывались сочувственно к абиссинскому делу и выражали готовность помочь ему материально. О. Паисий получил дозволение от митрополита Новгородского и Санкт-Петербургского Исидора собирать по России пожертвования на благое дело — основание казачьей промышленной станции на пустынном африканском берегу и устройство при ней монастыря с церковью, певческим хором, школою грамотности для детей туземцев и мастерскою при ней, в которой туземцы могли бы научиться ремеслам: столярному и токарному, кузнечному и строительному, мельничной механике и прочим знаниям, неразлучным с простою жизнью абиссинцев. Можно надеяться, что донцы не отстанут от добрых примеров в этом движении, проявленных и известными и малоизвестными людьми. В сборной книге архимандрита Паисия, засвидетельствованной собственноручно митрополитом Исидором, мы встретили, между прочим, имена жертвователей: К.П.Победоносцева, митрополитов: Исидора, Платона, Иоанникия; В.К.Саблера, С.В.Керского, В.Н.Хитрово, генерала Юрковского, командиров донских полков; № 7 — Максимова и № 8 — Дуткина; Ф.Н.Плевако, князя Гагарина, московского головы Алексеева, епископа Михаила и многих других. Среди них имеются записи: высокопреосвященнейшего Амвросия, архиепископа Харьковского и Ахтырского, пожертвовавшего для означенной цели двести рублей, архиепископа Херсонского и Одесского Никанора, бывшего епископа Аксайского — «благословляю всякую жертву на сие богоугодное дело», и архиепископа Донского и Новочеркасского: «донской архиепископ Макарий благословляет жертвы по Донской области на святое и спасительное дело в Абиссинии для прославления имени Господня» [16].
Кроме архимандрита Паисия, в нее входили иеромонахи Антонин и Аристарх, архидиакон Иувеналий, три афонских монаха, хор певчих и послушники. С собой духовная миссия брала большое количество православной литературы, икон и богослужебной утвари для запланированного к постройке русского храма в Абиссинии.
Интересно, что именно с личностью отца Паисия были связаны большие надежды. Как написал автор А.Елисеев: «Во всяком случае лучшего выбора для просветительской деятельности в далеком крае нельзя было сделать, потому что только в о. Паисии можно было найти монаха-подвижника, труженика-созидателя, борца за русскую идею, человека огромной практической подготовки, казака душою и пастыря знающего и понимающего Восток» [17].
14 января 1889 года экспедиция разместились в Сагалло. Была построена крепость, которую Н.И.Ашинов назвал Московской станицей или Новой Москвой, и над ней был поднят российский флаг. Устроена походная парусиновая церковь во имя святителя Николая, подняли торговый флаг и флаг религиозной миссии.
Был куплен участок земли на берегу моря близ местечка Сагалло. у местного султана. Для строительства привезли с собой лес; на земельных участках посадили саженцы из России и пятнадцать тысяч черенков винограда лучших крымских сортов. Прекрасно привились вишни и черешни. В Александрии было закуплено около ста масличных, лимонных и апельсиновых деревьев. На огородах высадили огурцы, дыни, помидоры, арбузы... Разведка местности в окрестностях Сагалло обнаружила наличие соли, железной руды, каменного угля, а также горячий серный источник.
Закончилась же экспедиция весьма плачевно. И в этом не вина отца архимандрита Паисия. Он снова показал себя с самой положительной стороны в трудную минуту бомбардировки территории будущей миссии.
Как и во время русско-турецкой войны, отец архимандрит проявил чудеса бесстрашия и решительности. Он предпринял все возможные средства для защиты русской территории, участвовал в переговорах, именно «под диктовку о. Паисия был составлен на французском языке протест на имя французского правительства и подробная телеграмма в Россию, в которой сообщалось о всем происшедшем с нами… Последние два месяца нужды, лишений и всевозможных приключений сблизили нас между собою и привязали к атаману, Софье Ивановне, о. Паисию и другим членам православной миссии. Мы смотрели на них, как на родных, как на самых близких нам людей. Я говорю о тех, которые не пали духом и остались верными делу до самого конца» [18].
В воскресенье 5 февраля 1889 года, после обычной церковной службы, казаки заметили французскую эскадру в составе крейсера и трех канонерок. И не откладывая дела в долгий ящик, не интересуясь никакими бумагами и не тратя времени на расследование, французы начали попросту расстреливать сооружения, воздвигнутые русскими миссионерами. Правда, сначала французский адмирал попросил Н.И.Ашинова сложить оружие и покинуть Эфиопию, или, на крайний случай, поднять над Сагалло французский флаг, но атаман посчитал бесчестием для русской миссии находиться под чужим флагом.
«На русских «захватчиков» обрушился град снарядов. Всех охватила паника. По воспоминаниям участников миссии, один только лишь отец Паисий оказался на высоте положения. Он стоял на берегу и не спускал печального взора с кораблей. Рядом разорвалась бомба, но он продолжал спокойно стоять, только побледнело лицо.
Пришлось вывесить белый флаг. На берег высадился отряд из шестисот человек, разгромил все, что еще не было уничтожено обстрелом. Все русские участники миссии были арестованы. Варвары взорвали не только крепость, но и снесли церковь» [19].
Вот как описывает это событие очевидец: «Едва ли возможно представить себе смятение, овладевшие всеми в крепости. Все бросались из стороны в сторону, не зная, что делать, женщины и дети подняли страшный плач и крик, среди которых слышался голос атамана, раздававшего приказания. Не понимая происходившего и не давая себе отчета, как поступить, он приказал первому взводу выйти из крепости и выставиться цепью на берегу. Остальным приказано было схватить ружья и патроны, после чего нас начали выстраивать в ряды. В это время осколок бомбы попал в стоявшего вблизи атамана казака Шевченко и моментально перерубил его на две части. Несчастный в страшных мучениях повалился на землю, рядом с ним упало изломанное ружье. Кровью Шевченко забрызгало Ашинова, а бывшему тут же казаку Делету другим осколком бомбы раздробило кость правой руки. Выстрелы учащались все больше и больше. В обрушившемся здании казармы показался огонь. Спасшийся каким-то чудом ординарец атамана Цель по стенам крепости пробрался во двор. Половина отряда, в том числе женщины, выбежали из казармы и пустились бежать в лес. Заметив это, французы стали выпускать по ним скорострельные снаряды и ранили нескольких. Вместе с прочими бежали монахи. Одна женщина, Рубцова, на глазах которой завалило двух ее детей в казарме, а у самой оторвало часть тела на ноге, обезумев от страха, также бросилась бежать, несчастная не чувствовала своей раны и пробежала около полуверсты, пока не упала на дороге без чувств. Во дворе крепости осталось около семидесяти человек команды, Ашинов, Софья Ивановна, о. Паисий, иеромонах Антонин, диакон Иувеналий и монах Михаил. Раненых подбирали и уносили в больницу, помещавшуюся за крепостью, но оказывать им помощь оказалось невозможным, так как одной бомбой разбило нашу аптеку. Софья Ивановна рвала на себе платье и перевязывала раненых. Антонин и Иувеналий под огнем французских выстрелов выносили из церкви различные священные предметы. Между прочим они вынесли знамя, пожертвованное нам гор. Москвой. Но этот драгоценный для нас предмет оказался поврежденным французскими гранатами: одним осколком гранаты сбило серебряный крест, а другим вырвало часть древка ниже самого знамени. Когда мы выстроились в правильные ряды, то нам приказано было выступить в порядке за крепость и укрыться во рву. Вместе со всеми вышли Ашинов и Софья Ивановна. Долее всех оставался в крепости и последним вышел из нее о. Паисий. Видя, что огонь не прекращается и что грозит полное разрушение крепости, атаман приказал своему ординарцу Целю поднять на крепости белый флаг. Но такого флага у нас не оказалось. Тогда один из казаков Иванов сиял с себя рубаху и с этим импровизированным флагом Цель отправился на берег. Цель подавал знаки своим флагом, но выстрелы продолжались. Ранее мы заметили, что выстрелы направляются в наш пороховой погреб. Если бы снаряд попал в погреб, то всем нам угрожала бы верная гибель. Атаман вызвал желающих отправиться в пороховой погреб с целью вынести из него порох и огнестрельные припасы. Желающих идти на верную гибель не оказывалось. Наконец, вызвался Ингистов. Под громом выстрелов он отправился в погреб и стал разгружать его; впоследствии к нему на помощь присоединились Соловьев, Радионов и еще один, фамилии которого не помню. Вынесенные из погреба порох и патроны закопали во рву. Кроме погреба усиленное направление выстрелов замечалось в сторону церкви и больницы, несмотря на то, что на них были подняты флаги красного креста. Шевченко прожил минут двадцать, в течение которых о. Антонин успел его исповедывать и причастить. В больнице за ранеными ухаживали доктор Добровольский и фельдшер Ланде. Канонада с французских судов продолжалась минут пятнадцать. В течение этого времени французы выпустили 11 гранат и 52 снаряда из скорострельных пушек Гочкиса. Церковная палатка была разрушена, алтарь и многие иконы разбиты. Сама крепость пострадала также сильно, в особенности с передней стороны» [20].
Абиссиния тогда находилась под протекторатом французов, а им очень не понравилась активность русских казаков и миссионеров.
Все уцелевшие русские участники миссии были арестованы, позднее их высадили в Суэце. По личному указанию Государя Императора Александра III, после непродолжительного следствия, все участники экспедиции были отправлены к месту жительства этапным порядком. Отец Паисий вернулся в город Санкт-Петербург и поступил в Александро-Невскую Лавру.
Разбитые его мечты относительно Абиссинии остались до конца жизни дорогими для него, и он хранил у себя знамя, с которым он ездил в Абиссинию. Это знамя вместе с некоторыми старинными предметами церковной утвари, оставшимися после усопшего, были отправлены в музей Санкт-Петербургской Духовной академии.
В журнале «Сообщения Императорского Православного Палестинского Общества» за 1907 год был опубликован некролог, в котором сказано: «Наши краткие поминки мы позволим себе закончить воспоминанием о члене-сотруднике Общества архимандрите Паисии, окончившим свою бурную жизнь в Нижегородском Печерском монастыре осенью прошлого года. Оренбургский казак и шалопутский пророк, искренно раскаявшийся в своей публичной печатной исповеди, о. Паисий покинул жену и семью и удалился на Афон ради спасения души. Недюжинный природный ум, сильная воля и хозяйственные административные способности снискали ему благоволение приснопамятных старцев русского Пантелеимоновского монастыря игумена-архимандрита Макария и духовника иеромонаха Иеронима, которые назначили его в Константинополь заведующим монастырским подворьем.
Отец Паисий приобрел здесь громкую известность среди наших многочисленных паломников, проезжавших через Константинополь в Иерусалим и на Афон и пользовался среди них не только славою проповедника, но даже прозорливца. Как домовитый хозяин и администратор, он обратил внимание на себя и покойного В.Н.Хитрово, который не только восхищался его талантами, но и ходатайствовал пред Советом об избрании его членом-сотрудником Общества со знаком, которым о. Паисий всегда очень гордился. К сожалению, при всех природных незаурядных дарованиях, о. Паисий был не чужд славолюбия: ему, как конечный предел желаний, предносилась почти несбыточная для него мечта сделаться иеромонахом, на что права он не имел и по своему малограмотству (писать он совершенно не умел, а читал весьма не бойко) и по тем порокам из прошлой жизни, о которых он поведал всему миру в откровенной своей исповеди. В этом его «искушении», выражаясь языком афонских иноков, сыграл видную роль небезызвестный у нас в России авантюрист Н.И.Ашинов, пытавшийся завязать сношения с Абиссиниею и основать близ Танжера русскую колонию. Ашинов, проживавший подолгу на Пантелеимоновском подворье в Константинополе и сблизившийся с о. Паисием, стал рисовать для него заманчивую перспективу сделаться не только иеромонахом, но даже архимандритом, но, конечно, под условием покинуть подворье и отправиться с ним в Африку в основанную им там новую Московию. Соблазн для старца был велик, и он не устоял пред искушением. В Петербурге о. Паисий был хиротонисан и возведен в сан архимандрита и с штатом им подобранных иноков-добровольцев отправился в Африку в мнимую Московию г. Ашинова.
Поездка эта, как известно, имела последствием танжерскую кровавую эпопею и прогулку о. Паисия в Россию на военном судне... Здесь в Петербурге, однако же, верили в счастливую звезду о. Паисия и надеялись, что его незаурядные административно-хозяйственные способности принесут пользу, а посему назначили его архимандритом-настоятелем на Кавказ в один из полуразрушенных тамошних монастырей, который он обещался привести в цветущее состояние. О. Паисий прибег к старому испытанному средству - к рассылке воззваний по России о пожертвованиях, но и имя неизвестного монастыря, и печать забвения, положенная на его некогда популярное имя временем, не вызвали ожидаемого прилива пожертвований, и о. Паисий сказался бессильным выполнить принятое на себя обязательство и сдал монастырь в другие более молодые руки. Так погибла напрасно эта жизнь полезная и энергичная, в том скромном положении, какое ей указано было Богом, т.е. в роли смиренного инока и заведующего подворьем в Константинополе. Выйдя в отставку, о. Паисий сначала ютился в гостинице Саровской пустыни, а потом закончил дни своей многомятежной жизни в Нижегородской Печерской обители, повсюду, однако же, привлекая к себе симпатию богомольцев и сохраняя до конца дней редкое благодушие и здоровый русский юмор» [21].
В январе 1890 года А.П.Чехов и А.А.Суворин посетили отца архимандрита в Александро-Невской Лавре города Санкт-Петербурга [22]. Семья Чеховых и далее продолжала живо интересоваться его судьбой. В письме своему дяде М.Е.Чехову, Антон Павлович пишет: «Архимандрит Паисий по справке, наведенной мною в Александро-Невской Лавре, в настоящее время находится в Саровской пустыни» [23].
Последние годы своей жизни Паисий провел в Свято-Успенской Саровской пустыни, позднее в Свято-Успенской Флорищевой пустыни, а потом в Нижегородском Печерском монастыре. В конце своей многотрудной жизни ему представилась возможность в уединении и смирении продолжить начатое на Афоне покаяние и со многими слезами оплакивать свои грехи и ошибки.
Архимандрит Паисий посетил Печерский монастырь в мае 1906 года, с благословения епископа Нижегородского и Арзамасского Преосвященного Назария (Кириллова). Владыка Назарий знал отца Паисия «с давних пор, в бытность Его Преосвященства законоучителем гимназии. По прибытии архимандрита Паисия в Нижний, Его Преосвященство одарил и обласкал его и предложил ему настоятельство в Островоезерском монастыре, о перемещении же отца архимандрита положил от 4 мая за № 2787 резолюцию вполне благоприятную» [24].
Будучи земляками, они знали друг друга. Преосвященный епископ Назарий (в будущем митрополит), родился 4 декабря 1850 года в семье священника Донской епархии. В 1873 году окончил Донскую Духовную семинарию со званием студента и 19 мая 1874 года рукоположен во священника к Николаевской церкви станицы Богаевской, а 4 июня назначен законоучителем Богаевского приходского училища.
К сожалению, Святейшим Синодом от 3 июля 1905 года было отклонено перемещение отца Паисия из Флорищевой пустыни в Печерский монастырь «за не усмотрением оснований к таковому перемещению» [25].
Преосвященный Назарий наложил новую резолюцию «Так как основания действительно и не были указаны Святейшему Синоду, то в отказе ничего странного нет и архимандрит Паисий в праве ожидать, что о нем будет сделано новое представление Святейшему Синоду» [26].
В Святейший Синод было направлено новое ходатайство о перемещении отца Паисия в Печерский монастырь с обоснованием, что «Указом Святейшего Синода от 23 сентября 1901 года за № 11 предписано быть в каждом монастыре особому старцу для руководства братии в монастырской жизни советом и примером. В Печерском монастыре такого особого руководителя старца в настоящее время нет. Архимандрит Паисий – 74 летний старец, с 1866 года подвизается в иночестве, положив начало на Св. Горе Афонской, и в случае перемещения в Печерский монастырь он оказался бы весьма полезен как старец руководитель согласно вышеназванному Указу Святейшего Синода» [27].
К сожалению недолго пришлось старцу пожить в Печерской обители. Скончался отец Паисий в возрасте 72 лет. Он умер 11 октября 1906 года в своей келье и был обнаружен братией в молитвенном стоянии на коленях пред святой иконой.
В некрологе, опубликованном на страницах Нижегородского церковно-общественного вестника, сказано о нем: «В отце Паисии можно было найти монаха подвижника, труженика, созидателя, борца за русскую идею, человека огромной практической подготовки, знающего и понимающего Восток. Самые горячие ожидания и задушевные пожелания успеха сопровождали духовную миссию. Всю свою жизнь отец Паисий оставался человеком высокой религиозной настроенности и многих поражал свою прозорливостью. Не смотря на свое кратковременное пребывание в Печерском монастыре, он и здесь успел сделаться очень известным среди нижегородского простонародья» [28].
Архимандрит Паисий был погребен на монастырском кладбище у алтаря Успенского храма Печерской обители. В Советский богоборческий период кладбище было практически полностью уничтожено, и могила отца Паисия к сожалению не сохранилась.
В мае месяце 1927 года, сотрудники историко-бытового музея произвели осмотр старинных надгробий «в целях сохранения от разрушения со стороны хулиганов» и передачи выявленных вновь памятников музею. Всего же музеем на монастырском кладбище было зарегистрировано 42 могилы, связанные с нижегородскими и общественными личностями. В марте 1931 года директор музея С.Ситников добивается разрешения крайисполкома на продажу крестов с монастырского кладбища ибо, согласно договору, трест «Металлом» принимал к утилизации незарегистрированные металлические памятники, кресты, ограды и новые постройки на закрытом кладбище.
«До наших дней сохранились лишь жалкие остатки этого древнего нижегородского некрополя. По рассказам людей, которые в советский период проживали в Печерском монастыре, при строительстве различных современных построек находили большое количество склепов, которые безжалостно уничтожались, кости же погребенных в нем людей валялись разбросанными по всей территории» [29].
В 2000 году по благословению митрополита Нижегородского и Арзамасского Николая (Кутепова), сохранившиеся надгробные памятники, которые были разбросаны по территории Печерского монастыря, были собраны и установлены напротив алтаря Вознесенского собора.
Летом 2016 года архимандрит Тихон (Затекин) и руководители благотворительного фонда «Возрождение культурного наследия» приняли решение в рамках успешно проводимой программы «Возвращение памяти» и в год 110-летия со дня преставления отца архимандрита Паисия изготовить своими силами новый надгробный памятник с крестом на его могиле.
Это начинание было поддержано многими членами Московского областного и Нижегородского отделений ИППО и успешно реализовано к началу октября сего года. Сие важное памятное мероприятие было успешно реализовано 14 октября 2016 года. Отныне все посещающие святой Вознесенский Печерский монастырь могут вознести свои молитвы о незабвенном отце архимандрите Паисии (Балабанове), возложить цветочки на его могилу.
Народ, не знающий и не сохраняющий память о своих предках, о героях и богатырях духа и веры, обречен на забвение. Несомненно, этот памятник будет свидетельствовать о нашей любви к предкам, нашем сыновнем долге, будет рассказывать потомкам, что и мы грешные и немощные, старались по мере сил сохранить и приумножить это богатство для них.
Александр Николаевич Панин
Примечание:
- Вразумление заблуждшим, составленное на основании священного Писания. Спб., 1876. С. 9-10.
- Там же. С. 10.
- Там же. С. 14-15.
- Там же. С. 44-45.
- Там же. С. 45-46.
- Пахомов Петр, диакон. Атаман Ашинов и архимандрит Паисий в подлинном освещении. Ссылка с сайта http://www.hram-sdr.ru/.
- Дмитриевский А.А. Русские на Афоне. Очерк жизни и деятельности игумена священноархимандрита Макария (Сушкина). М., 2010. С. 143.
- Елисеев А. Отец Паисий и Русская Духовная миссия в Абиссинии. Русский паломник. 1888. № 44. С. 522-523.
- Русский афонский отечник XIX-XX веков. Святая Гора Афон. 2012. С. 244.
- Елисеев А. Отец Паисий и Русская Духовная миссия в Абиссинии. Русский паломник. 1888. № 44. С. 523.
- Отчет Императорского Православного Палестинского Общества за 1907 год. Сообщения Императорского Православного Палестинского Общества. Т.19, 1908. Вып.2. С.294.
- Чехов А.П. Полное собрание сочинений и писем в тридцати томах. Письма. Октябрь 1888-декабрь 1889. Т. III. М., 1976. С. 153.
- Чехов М.П. Вокруг Чехова. Встречи и впечатления. М., 1981. С. 87.
- Чехов А.П. Полное собрание сочинений и писем в тридцати томах. Письма. Октябрь 1888-декабрь 1889. Т. III. М., 1976. С. 392-393.
- Елисеев А. Отец Паисий и Русская Духовная миссия в Абиссинии. Русский паломник. 1888. № 44. С. 523.
- Тихон (Затекин), архимандрит. Отец Паисий и Русская Миссия в Абиссинии. Ссылка с сайта http://jerusalem-ippo.org/.
- Елисеев А. Отец Паисий и Русская Духовная миссия в Абиссинии. Русский паломник. 1888. № 47. С. 564.
- Абиссинская миссия архимандрита Паисия и Н.И.Ашинова. Рассказ участника экспедиции Л.Николаева. Одесса. 1889. С. 57-58, 61.
- Пахомов Петр, диакон. Атаман Ашинов и архимандрит Паисий в подлинном освещении. Ссылка с сайта http://www.hram-sdr.ru/.
- Абиссинская миссия архимандрита Паисия и Н.И.Ашинова. Рассказ участника экспедиции Л.Николаева. Одесса. 1889. С. 47-50.
- Отчет Императорского Православного Палестинского Общества за 1907 год. Сообщения Императорского Православного Палестинского Общества. Т.19, 1908. Вып.2. С.293-295.
- Чехов А.П. Полное собрание сочинений и писем в тридцати томах. Письма. Октябрь 1888-декабрь 1889. Т. III. М., 1976. С. 543.
- Полное собрание сочинений и писем А.П.Чехова. Письма. 1890-1892. Т. III. М., 1949. С. 171.
- ЦАНО. Фонд 570, опись 559, дело 1906. Л. 679об.
- Там же. Л. 680.
- Там же.
- Там же. Л. 680-680об.
- Нижегородский церковно-общественный вестник. № 51-52. 1906. 24 декабря. С. 1445.
- Некрополь Вознесенского Печерского монастыря. Ссылка с сайта https://www.pecherskiy.nne.ru/.