В 1829 году в Николаевской Берлюковской мужской пустыни чудесным образом была обретена великая святыня – чудотворная икона «Лобзание Иисуса Христа Иудою».
Событие это произвело на современников огромное впечатление и вскоре превратило обитель в одну из почитаемых на территории Московской губернии. Нескончаемым потоком потянулись сюда тысячи людей для поклонения чудотворному образу Спасителя.
Паломники шли за исцелением от телесных и душевных ран, шли за духовным прозрением, шли и получали по вере своей. Поток богомольцев был настолько велик, что в начале ХХ века планировалось даже проложить трамвайные пути в обитель из города Богородска, но помешала начавшаяся в 1914 году Великая война.
Все это способствовало тому, что монастырь стал играть роль культурного центра Московской губернии, а также и соседних губерний. Почитаема была чудотворная икона и среди московских жителей. Так, в 1864 году известный духовный писатель Иван Иванович Шевелкин, посетивший обитель, написал о ней: «Берлюковская пустынь, о которой знает вся Москва и усердно посещает ее» [1].
В год обретения чудотворного образа Спасителя, Промыслом Божиим и решением Высокопреосвященного Филарета (Дроздова), митрополита Московского и Коломенского, в управление обителью вступил один из самых значимых Берлюковских настоятелей, иеромонах (а впоследствии архимандрит) Венедикт (Протопопов).
Отец Венедикт сочетал в себе различные таланты настоятельской должности: он был образованным человеком, выдающимся организатором, администратором, мудрым духовником, умеющим утешить как простого крестьянина, так и знатного дворянина.
За время правления отца Венедикта (1829-1855) обитель превратилась в красивый архитектурный комплекс с великолепными храмами, достойными столичного уровня. На долгие годы установилась традиция почитания чудотворного образа «Лобзание Иисуса Христа Иудою», было положено начало мощнейшим крестным ходам, увеличилась более чем в три раза и духовно укрепилась братия, впервые превысив численность монашествующих в 50 человек, была заложена традиция старчества.
Писатель А. Ратшин в статье, посвященной истории пустыни, указывает на невероятное почитание этого образа среди жителей Москвы и окрестных селений: «В ближних окрестностях Москвы есть несколько церквей и обителей, куда летом москвитяне, издавна славящиеся приверженностью к истинной религии, стекаются поклониться святыне или испросить у Бога исцеления в недугах – и эти благочестивые путешествия иногда совершают, по обещанию, пешком. От мая до сентября, по большим и проселочным дорогам, тянутся усердствующие богомольцы, из среднего и нижнего сословий, с посохами и котомками, а люди побогатее в экипажах… К числу таких предметов богомолья прибавилась в недавнем времени Берлюковская пустынь, скромная обитель, не имеющая никаких замечательных исторических воспоминаний и даже мало кому доселе известная: в 1829 году просияла здесь чудотворениями икона Спасителя, лобзаемого Иудою, – и с тех пор многие из жителей Москвы непременною обязанностью почитают совершить туда путешествие, кто как может, и не только в самой Москве, но и в других ближних городах и селениях редкий дом можно найти, в котором бы не было списка с чудотворного образа, благоговейно почитаемого» [2].
С 1829 года история Николаевской Берлюковской пустыни будет неразрывно связана с чудотворной иконой Спасителя, лобзаемого и предаваемого Иудою. Тысячи людей будут направлять свои стопы в пустынь, чтобы припасть к этому образу.
Обретение чудотворного образа Спасителя станет отправной точкой в становлении архитектурного облика монастыря. Территория монастыря увеличится в несколько раз, будут выстроены новые храмы, административные и жилые корпуса, гостиницы.
На месте же обретения образа Спасителя в октябре 1844 года будет торжественно заложен храм во имя Всех Святых. Храм был заложен на западной стороне монастырской ограды. С двух сторон к нему примыкали двухэтажные каменные келейные корпуса. По окончании строительства правый корпус стал настоятельским, в левом была размещена монастырская больница, позднее аптека, лазарет для раненых и больных воинов Русско-японской войны.
Первоначальный проект храма был выполнен архитектором Александром Андреевичем Рудольским (1806 - ?). Архитектор А.А.Рудольский известен своим монументальным трудом под названием «Архитектурный альбом для хозяев, содержащий в себе более 100 архитектурных чертежей, нужнейших для сельских строений, как-то: сельских домов, конных и скотных дворов, овинов, садов, колодцев, печей для риг и овинов и многих других рисунков, касающихся до сельского домостроительства». Эта книга была опубликована в 1839 году в Москве в типографии Ивана Смирнова. В книге было 139 чертежей на 99 таблицах, выполненных в техниках гравюры на меди и офорта.
Александр Андреевич Рудольский происходил из обер-офицерских детей Московской губернии; 11-ти лет от роду поступил в число учеников в «Архитектурную школу ведомства Экспедиции Кремлевского строения», где и пробыл в течение шести лет, когда определился учеником архитектуры в Московский Почтамт. Служа архитектурным учеником, что соответствует нынешнему строительному десятнику, в 1824 году был произведен в коллежские регистраторы, а через три года переведен уже архитекторским помощником в штат Московского губернского архитектора. Он трудился учителем рисования в Московском Кадетском корпусе, выйдя в 1835 году в отставку в чине титулярного советника. В апреле 1840 года он снова поступил на службу, на казенную Лосиную фабрику, при которой исполнял обязанности архитектора.
В 1845 году он отправил прошение в Императорскую Академию художеств и обратился к профессору К.А.Тону, который был в то время в Москве на постройке храма Христа Спасителя. Константин Андреевич Тон 1 мая 1851 года выдал ему аттестат, в котором признал его сведения в теории строительного искусства вполне достаточными. В 1851 году Академия выдала А.А.Рудольскому аттестат на звание художника по архитектуре.
Выбор места для строительства храма был глубоко символическим. Он был заложен как раз на том самом месте, где стояла старая монастырская деревянная пекарня, в которой в 1829 году прославилась чудотворная икона Спасителя.
В прошении на имя митрополита Московского и Коломенского Высокопреосвященного Филарета, настоятель пустыни отец Венедикт так написал об этом храме: «В оной Николаевской Берлюковской Пустыне недостает братских келий, и некоторые даже живут по двое; почему необходимо нужно выстроить в оной каменный корпус, длиною на 16 саженях и шириною на 17 аршинах. Для постройки оного корпуса имеется достаточное количество заготовленного на монастырском заводе кирпича, коего до 400 тысяч; и еще почетный гражданин Федор Федорович Набилков жертвует пятнадцать тысяч рублей ассигнациями с тем только, чтобы при кельях, на самом том месте, где прежняя старая братская деревянная трапеза с пекарнею, пришедшая в совершенную ветхость, ничем не занимаемая и в которой прославилась Чудесами Икона Христа Спасителя. В память сего благодатного события устроена была церковь во имя Всех Святых; и как в настоящее время, по заведению исправляется в ветхой пекарне ежедневное по усопшим вкладчикам чтение Псалтири, то и предполагаем в келлиях сего корпуса поместить престарелую братию, а в церкви, которая по сему прилично может назвать больничною, на будущее время, сверх Богослужения, будет совершаться и ежедневное чтение Псалтири ненарушимо» [3].
Из этого прошения игумена Венедикта нам открывается два интересных факта: первый, что старая деревянная пекарня просуществовала до 1844 года, а второй, что с 1829 по 1844 год в ней ежедневно совершалось чтение Псалтири по усопшим вкладчикам.
Главным спонсором и идейным вдохновителем строительства храма на месте обретения чудотворного образа Спасителя, выступил известный благотворитель, первостатейный купец и почетный гражданин города Фридрихсгама (ныне город Хамина в Финляндии) Ф.Ф. Набилков.
Федор Федорович Набилков был известнее далеко за пределами Московской губернии своей щедрой благотворительностью, большой любовью к храмам Божиим. Он щедро помогал монастырям Святой Горы Афонской, Валаамскому Спасо-Преображенскому монастырю. В Москве на средства родных братьев Федора Федоровича и Василия Федоровича Набилковых была основана огромная Набилковская богадельня.
Великие труженики и благодетели были Набилковы: «Это были два брата, происходившие из того простого сословия, которому обыкновенно в жизни более других достается на долю труда и нужды. Они были дети небогатого крестьянина Ярославской губернии, села Вески, Федора Михайлова, скончавшегося в 1810 году, первоначально крепостные графов Шереметьевых и только своим личным умом и трудом, при едином покровительстве Божием, успевшие достигнуть богатства… Старший из братьев (Федор), преимущественно богатый как материальными средствами, так и живым сочувствием к бедствующему люду, особенно любил дела благотворения. Поселившись в Москве, на Большой Мещанской улице, в приходе Св. Филиппа митрополита, на земле, купленной им вскоре после 1812 года, в просторной местности, живя без семьи, с одною супругою, в полном довольстве, Федор Федорович при свойственной ему доброте и набожности не хотел довольствоваться обыкновенной милостынею, но, по чувству признательности к Провидению Божию, считал своим долгом постоянное призрение престарелых и убогих, лишенных возможности своими трудами достать себе пропитание (до 10 человек)… Федор Федорович состоял членом Московского Попечительного о бедных Комитета, Императорского Общества истории и древностей Российских и Общества Садоводства. Он любил читать разные книги, и преимущественно духовные, и при всем избытке средств до конца жизни сохранил во всем умеренность» [4].
В сентябре 1844 года Ф.Ф. Набилков сделал пожертвование на строительство храма: «На устроение больничной церкви во имя Всех Святых на том месте, где явилась чудотворная Икона Христа Спасителя, изображающая Лобзание предателя Иуды, жертвую следующие билеты с тем, чтобы испросить от высшей власти разрешение и благословение устроить церковь по составленному плану и фасаду при больнице; в случае же препятственном возвратить мне обратно означенные билеты» [5].
Федор Федорович пожертвовал на храм 2857 рублей 33 копейки серебром в виде двух билетов Государственного Коммерческого банка, а также на отделку храма и устройство иконостаса в нем еще 5000 рублей серебром.
Перед тем как составить проект храма, архитектор Рудольский нарисовал подробный цветной план всего монастыря и представил его в Святейший Синод. Этот план монастыря, с обозначением точного места для строительства храма, был рассмотрен 26 ноября 1842 года, а место для строительства храма признано подходящим.
Но проект, составленный А.А.Рудольским и полученный 12 января 1845 года II-м отделением Святейшего Синода (Департамент проектов и смет), был признан негодным. При Святейшем Синоде было заведено дело под названием «О постройке больничного здания с церковью в Николаевской пустыне в г. Богородске Московской губернии. Начато 7 января 1844 года. Окончено 12 марта 1845 года» [6].
В резолюции II-го отделения Святейшего Синода было сказано, что «фасад неблаговиден, а внутреннее размещение неудобно, почему вместо сего проекта отделение составило другой» [7]. Новый проект храма с кельями подготовил архитектор Евгений Францевич Паскаль.
Архитектор (уроженец Франции) Евгений (Эжен) Францевич Паскаль (1791 - 1861) известен как автор проекта монументальных ворот Александровского сада в Москве с золотыми двуглавыми орлами и его высокой ограды. Столбы ограды выполнены в форме связок прутьев и позолоченных топориков – древнеримский символ силы и единства. Решетка является памятником славы русского оружия в борьбе с Наполеоном.
Получил художественное образование в Парижской Академии художеств, ученик известного французского архитектора Шарля Персье, одного из создателей стиля ампир.
Член Комиссии по сооружению храма Христа Спасателя в Москве, где прослужил около года, а также участник экспедиций в Крым во главе с академиком Егором Егоровичем Келером для отыскания и принятия мер к сохранению памятников древности. Автор многочисленных докладов о необходимости восстановления памятников архитектуры в Крыму, работал при Комитете гидравлических работ в Санкт-Петербурге, а также состоял рисовальщиком в Комиссии по постройке Исаакиевского собора, автор проектов доходных домов.
Получил звание академика за проект здания для публичной выставки произведений промышленности в столице Российской Империи. В 1841 году представил на Высочайший Конкурс проект церкви на поле Полтавской баталии. В 1847 году получил звание профессора архитектуры.
25 апреля 1845 года по Указу Его Императорского Величества из Московской Духовной Консистории был утвержден проект на постройку здания больничных келий с особою при них церковью [8].
В марте 1848 года игумен Венедикт докладывал митрополиту Филарету: «В оной Берлюковой пустыне вновь выстроенный, в 1845 году каменный корпус братских келий с церковью во имя Всех Святых, внутри стены, как в церкви, так и в келиях, оштукатурены и полы настланы; представляя при сем на благоусмотрение Вашему Высокопреосвященству составленный для оной церкви рисунок иконостаса, всепокорнейше прошу на устроение оного их написанием Святых икон в греческом вкусе преподать Архипастырское благословение» [9].
Высокопреосвященный Филарет наложил резолюцию: «Церковь окрасить белою и светло-зеленою краскою на клею или на масле. Снаружи на стене на том месте, где явился Чудотворный Образ Христа Спасителя, написать в точную меру Явленного и сделать киот для поклонения всякому проходящему в монастырь» [10].
То, что благословение митрополита Филарета было выполнено, подтверждает литография 1907 года из альбома «Виды Николаевской Берлюковской пустыни». На литографии хорошо видно, что в самом центре храма во имя Всех Святых в каменном обрамлении расположен святой образ, к которому вели несколько каменных ступеней, чтобы всякий мог подняться для целования сего образа.
В мае 1847 года начались работы по внутренней отделке. Крестьянин Владимирской губернии и уезда села Доброва Меркул Сергеев подрядился в «нововыстроенном корпусе Братских келий с церковью во имя Всех Святых оштукатурить внутри в обоих этажах все келии, коридоры, церковь» [11]. Эти работы были выполнены в точности и получили высокую оценку жертвователя, отобразившего это в своем письме.
В мае 1848 года Ф.Ф.Набилков посетил Берлюковскую пустынь и провел там несколько дней. Впоследствии уже из Москвы в своем письме к отцу Венедикту он напишет: «По случаю бытия моего во Святой Обители Вашей на Страстной неделе, и на днях Пасхи будучи 8 дней, и во все время Служения Божественных служб, находил я утешение душевное и телесное и ни одного случая соблазнительного я не замечал. Впрочем, строение корпуса и церкви Всех Святых, расположение правильно и отделка внутри хороша, прочна и суха. Вследствие сего на отделку Иконостаса прошу Вас по билету ассигнациями взять пять тысяч рублей, и употребить подрядчикам, столяру, резчику, иконописцу и прочим» [12].
Великий благодетель и благотворитель Федор Федорович Набилков волей Божией не дожил до освящения храма во имя Всех Святых. Он скончался 4 июля 1848 года на 74-м году от рождения, а 28 января 1850 года скончалась его супруга Матрена Васильевна, тоже на 74-м году жизни: «…оба погребены в Алексеевском монастыре под Крестовоздвиженскою церковью с правой стороны алтаря» [13].
Перед смертью Федор Набилков составил духовное завещание, где прописал, кому и куда он завещает свои средства. Так, среди прочих «…назначил в Берлюковскую пустынь при новой церкви Всех Святых при чтении Псалтири для вечного поминовения Феодора м Матроны Набилковых пять тысяч рублей» [14].
Родной его брат, Василий Федорович Набилков, от себя лично пожертвовал обители «билет Московской Сохранной Казны в 1430 рублей серебром, положенный на вечные времена из процентов, на имя Берлюковской пустыни для вечного поминовения, при новой церкви Всех Святых, при чтении Псалтири Феодора, Матроны, Феодора, Ксении, Параскевы, Варвары» [15].
Хотелось бы отметить еще одного человека, пожертвовавшего в ноябре 1843 года деньги на храм — это московский 3-й гильдии купец Иван Павлович Шестериков [16].
В 1851 году «Тульской губернии Одоевского уезда сельца Кривого госпожи Александры Александровны Батвиньевой дворовый человек Павел Константинов Соколов согласился вызолотить иконостас в церкви во имя Всех Святых и прочие золотарные работы, какие будут, в пустыни делать в течение двух лет с получением собственно мне, Соколову, денег за каждый год по сто семидесяти одному рублю 42 ¾ копейки серебром, с тем чтобы всем мастерством управлять как полному хозяину, мастеровых, сколько будет потребно, нанимать мне самому на счет монастыря, иметь за ними полный хозяйственный надзор. Нанимать и рассчитывать их с предварительного согласия игумена, материалы все мне покупать также на счет монастыря и харчи иметь монастырские, коими мне распоряжаться» [17].
Иван Иванович Шевелкин, посетивший обитель в 1864 году, написал о новом иконостасе: «В корпусе настоятельском устроена больничная церковь во имя Всех Святых небольшая, но весьма изящная, с хорами для престарелой и больной братии, помещающейся в келлиях подле церкви. В ней замечателен иконостас, весь резной и вызолоченный по тюлю, работы мастера Павла Константинова, проживающего в селе Купавне» [18].
29 июня 1853 года каменная одноглавая церковь во имя Всех Святых была торжественно освящена митрополитом Московским и Коломенским Филаретом. Строительство храма обошлось обители в 23504 рубля серебром.
Бесстолпный четверик храма возвышается над боковыми крыльями, завершается рядом полукруглых скрытых закомар, четырехскатная кровля венчается луковичной главкой на граненом световом барабане, основанием которого служат также полукруглые кокошники. Декоративное убранство церкви, как и всего корпуса, довольно скромное, оно построено на характерном для эклектики сочетании элементов классицизма и барокко: строгие классические наличники дополнены фигурными сандриками (декоративное украшение, которое располагается над дверью или окном, выступает из плоскости стены и подчеркивает особый стиль всего дома при оформлении фасада декором), рустованные лопатки членят весь фасад здания на три части. Эклектизм архитектурного облика здания смягчен тем, что арочные элементы заимствованы в основном из московского барокко, а классические — из петровской архитектуры. Тот и другой стиль отличались сдержанностью и строгостью. Можно даже сказать, что в целом образ корпуса и церкви своеобразен за счет изысканности и строгости. Под храмом имеются два подвальных помещения с ажурными решетками на окнах.
В рапорте настоятеля монастыря отца Венедикта есть описание иконостаса и икон храма во имя Всех Святых: «По правую сторону Спасителя поясного как в Киеве с раскрытою книгою и благословляющего рукою. А фигура означена в Киевском Акафиснике. Образ по левую сторону Божией Матери Тихвинская или как Киевская. Всех Святых, фигурный, как в Киевском Акафиснике. Образ против левого клироса Всех Небесных Бесплотных Сил 9-ти чинов Ангельских, по фигуре изображенной в Киевском Акафиснике. Образ в Царских дверях Евангелистов и Благовещения Пресвятой Богородицы. Двери южные и северные написан образ Аарона и Мельхиседека. Образ Тайной Вечери над Царскими дверьми, греческой фигуры. Обрезов в арках 6, да над ними 6, 12 Праздников двунадесятых. В Большой арке над Царскими дверьми: Образ Коронования Божией Матери в величественном виде, окруженной Небесным сиянием. Образов Святых Апостолов по одиночке сидящих на Престолах, как в Донском монастыре. Над ними в круглых клеймах Пророков. Над всеми или на возвышении Распятие Господа нашего Иисуса Христа, с предстоящими Богородицей и Иоанна Богослова. В алтаре: Образ против Престола Господа Вседержителя Сидящего на Престоле. Запрестольный крест, для выноса во время крестных ходов. Образ запрестольный Божией Матери. Итого 50 образов» [19].
В храме имелись красивой и искусной работы «хоругви для выноса во время крестных ходов с сюжетами Воскресения Христова, Богоявления Господня, Святой Троицы и Лобзания Спасителя Иудою» [20].
В описании пустыни, написанном ее настоятелем иеромонахом (впоследствии игумен) Нилом (Сафоновым) о храме написано: «Церковь во имя Всех Святых, каменная, одноглавая с шатрообразным куполом и с хорами, на кои ход из настоятельских келий; в ней иконостас деревянный трех ярусный, покрытый тюлем и вызолоченный на полимент с такою же резьбою. Устроена на западной стороне монастырской ограды в середине двухэтажного каменного корпуса, в котором с северной стороны от церкви вверху настоятельские кельи, а внизу братские; с южной же стороны вверху рухлядная палата с двумя кельями для служащих в ней, а внизу шесть братских келий. Церковь же находится на том месте, где прежде была монастырская хлебная, в которой обретена икона Спасителя, прославляющаяся и поныне чудесами» [21].
Освящением этого храма была завершена мощнейшая строительная эпоха правления отца настоятеля Венедикта. 18 октября 1853 года за свои труды на благо обители он был возведен в сан архимандрита.
В рукописном документе (документ имеет временные рамки 1829-1866 гг.) «История Николаевской Берлюковской пустыни» о храме Всех Святых написано: «Начата постройкою 1845 года и окончена 1853 года, устроенная на месте ветхой деревянной хлебопекарни, в память прославления иконы Христа Спасителя «Лобзание Иудою», бывшей до прославления чудесами в хлебне. Церковь эта устроена в середине корпуса на западной стороне монастырской ограды, иконостас в ней в два яруса, золочен по тюлю, местные иконы в серебряных золоченых ризах, алтарь и стены живописные. Церковь соединяется хорами в верхнем этаже с левой стороны с настоятельскими келиями, с правой стороны с братскими, в нижнем этаже корпуса церковь имеет две входные боковые двери для богомольцев и братские келии с двух сторон. Под всем зданием устроены сухие подвалы для продуктов» [22]. Интересно, что иконы в храме уже имеют богатые ризы (серебряные и золоченые).
В документе под названием «Дело по страхованию от огня строений Николаевской Берлюковой пустыни Богородского уезда» за 1913 год так описан храм: «Церковь во имя Всех Святых, находящаяся посредине корпуса, каменная, снаружи обелена, покрыта железом, окрашенным зеленою масляною краскою, внутри оштукатурена и окрашена масляною краскою, стены расписаны живописью. Длинна церкви 15 аршин, ширина 20 аршин, высота до верха карниза 20 аршин, окон больших 9, дверей створчатых железных 1 и деревянных 1, иконостас длинною 11 аршин и высотою 9 аршин, оценен в 2000 рублей. Церковь летняя, построена в 1845 году, сохранилась хорошо. Оценена вместе с иконостасов м в 3000 рублей» [23].
К началу XX столетия Николо-Берлюковская обитель представляла собой богатейший общежительный монастырь, который активно участвовал в государственной и общественной жизни страны, славился «истинно патриархальным гостеприимством», проведением ежегодных ярмарок с участием местных производителей сельскохозяйственной продукции. Церковно-приходская школа на 80 учащихся, которую полностью содержала обитель, считалась в Московской губернии образцовой. Обитель славилась своей благотворительностью и милосердием, активно помогала многочисленным обществам и комитетам, за что неоднократно получала благодарности от Царственных особ.
Ни разу пустынь не осталась в стороне, когда для России начинались трудные времена. Щедрая финансовая помощь Отчизне, организация и финансирование госпиталя в стенах монастыря, участие братии в баталиях в качестве полковых и госпитальных священников принесли монастырю заслуженную славу.
В 1905-1907 годах, во время Русско-японской войны, в стенах обители активно действовал лазарет для раненых воинов. Располагался лазарет в корпусе при храме во имя Всех Святых. Работа этого лазарета осуществлялась под Высочайшим покровительством Великой княгини Елисаветы Феодоровны.
В результате активной и кропотливой работы в архивах поименно установлены трое тяжко раненых воина, получивших помимо физических еще и психологические травмы (Трофим Дмитриевич Бруненко, Михаил Матвеевич Мешков и Александр Иванович Самохвалов).
Настоятель монастыря игумен Тимолай (Ерин) 20 января 1905 года в рапорте в «Особый Комитет Ея Императорского Высочества Великой Княгини Елисаветы Феодоровны для объединения в Москве благотворительной деятельности, вызванной войной на Дальнем Востоке» пишет, что готов принять дополнительно еще восемь человек воинов на бесплатное обеспечение обители до полного их выздоровления [24]. В его рапорте указано, что больные и раненые воины размещены в монастыре до полного их выздоровления, а обитель принимает на себя их транспортировку из Москвы до монастыря и обратно, полный уход за ними, а также питание, услуги врачей, медикаменты и постельные принадлежности.
Блестящая работа лазарета была впоследствии Высочайше оценена Ее Высочеством: в обитель был пожалован портрет Великой княгини Елисаветы Феодоровны с ее собственноручной подписью. В 1907 году игумен Тимолай написал в комитет Ея Императорского Высочества Великой Княгини Елисаветы Феодоровны: «Считаю долгом сообщить на Ваше благоусмотрение о очень деятельном участии и человеколюбивых трудах с ранеными воинами при перевозке их, сопряженной с сложными хлопотами в дороге от города Москвы до Берлюковской пустыни, послушника оной Петра Григорьева Румянцева и Богородского уезда старшего полицейского урядника Ивана Иванова Козлова, о которых мне лично от раненых очень часто приходилось слышать самые восторженные похвалы и благодарности. Румянцев и Козлов согласно Вашего отношения изъявили смиренно желание иметь в память портрет Ея Императорского Высочества» [25].
Начиная с 1917 года, началось повсеместное постепенное притеснение прав верующих. Так, уже с начала 1920-х годов на одной половине территории монастыря были размещены инвалиды гражданской войны.
В храме во имя Василия Великого разместился кинотеатр Дома инвалидов, стали работать художественный, драматические кружки и струнный оркестр. Но храм во имя Всех Святых вплоть до 1926 года оставался в руках верующих и монашествующих. Именно кельи при храме во имя Всех Святых стали последним убежищем монашествующих.
В 1926 году было составлено последнее подробное описание всего монастырского комплекса, перед периодом разграбления обители. В этом описании есть и детальное описание всего внутреннего убранства храма во имя Всех Святых. Из этого описания явствует, что в этом храме находилась копия чудотворного образа Спасителя, явленного в 1829 году: «В северном углу алтаря, у жертвенника, образ Спасителя Лобзание Иудою, мерою в длину 12, в ширину 11½ вершков в иконостасе с золоченой резьбой», а также описание краткое иконостаса «столярный, работы по тюлевому фону с резьбой, весь вызолочен на полимент, с резными золочеными Серафимами, о трех ярусах в нем» [26].
В феврале 1930 года монастырь был полностью ликвидирован, монашествующие частью арестованы, а часть выселены в трехдневный срок. Все церкви монастыря закрыты. Дом инвалидов общего профиля был реорганизован в Дом инвалидов войны и труда для туберкулезных больных (система МосГорСо).
Кроме лечебных отделений были открыты рентгенологический, физиотерапевтический и пневмотораксный кабинеты, организованы лечебно-трудовые мастерские и большое подсобное хозяйство, а в годы Великой Отечественной войны при Доме инвалидов вновь были открыты отделения для ветеранов войны на 100 коек. Здесь лечились политэмигранты из Испании, Болгарии и других стран.
В 1961 году Дом инвалидов был реорганизован в туберкулезную больницу № 12 Мосгорздравотдела, а 12 июня 1972 года была открыта Московская городская психиатрическая больница для больных туберкулезом легких.
В 2015 году была полностью восстановлена историческая справедливость. Весь монастырский комплекс передан Русской Православной Церкви, включая частично перестроенный, перепланированный, с уничтоженным куполом и внутренним убранством храм. Икона Спасителя в каменном киоте, написанная на стене храма для поклонения всякого приходящего в обитель, устроенная при строительстве храма, была варварски уничтожена. В ближайшее время будут проведены масштабные восстановительные и реставрационные работы.
Александр Николаевич Панин
Примечание:
1. Шевелкин И.И. Поездка в Берлюковскую пустынь//Душеполезное чтение. 1864. Ч. 3. № 9. С. 2.
2. Ратшин А. Берлюковская пустынь//Прибавление к Московским губернским ведомостям. М., 1844. № 33. С. 363.
3. ЦИАМ. Фонд 709, опись 1, дело 83. Л. 1–2.
4. Святославский И., священник. Набилковская Богадельня. Исторический очерк. М., 1886. С. 1–2.
5. ЦИАМ. Фонд 709, опись 1, дело 83. Л. 4–5.
6. РГИА. Фонд 218, опись 3, дело 289.
7. Там же. Л.
8. Там же. Л. 3.
9. Там же. Л. 15.
10. Там же. Л. 16об.
11. ЦИАМ. Фонд 709, опись 1, дело 111. Л. 35-36.
12. ЦИАМ. Фонд 709, опись 1, дело 153. Л. 7.
13. Святославский И., священник. Набилковская Богадельня. Исторический очерк. М., 1886. С. 11.
14. ЦИАМ. Фонд 709, опись 1, дело 98. Л. 101.
15. Там же. Л. 104.
16. Там же. Дело 111. Л. 25-26.
17. ЦИАМ. Фонд 709, опись 1, дело 83. Л. 19–19об.
18. Шевелкин И.И. Поездка в Берлюковскую пустынь // Душеполезное чтение. 1864. Ч. 3. № 9. С. 9.
19. ЦИАМ. Фонд 709, опись 1, дело 83. Л. 16-16об.
20. ЦИАМ. Фонд 709, опись 1, дело 83. Л. 19.
21. Нил (Сафонов), иеромонах. Историческое описание Николаевской Берлюковской пустыни. М., 1875. С. 32.
22. ЦИАМ. Фонд 709, опись 1, дело 124. Л. 8об.-9.
23. ЦИАМ. Фонд 203, опись 757, дело 3091. Л. 4.
24. ЦИАМ. Фонд 709, опись 1, дело 445. Л. 20об.
25. ЦИАМ. Фонд 709, опись 1, дело 540. Л. 100-100об.
26. ЦГАМО. Фонд 6900, опись 1, дело 59. Л. 43об.